От десанта осталась пустая газель в километре от дома и груда обтёсанных деревянных палок на крыльце. Палки Синий сжёг в печке. («Не догнали, так согрелись», не без чёрного юмора отметил Вин.)

Невара они посадили в сарай, влив в него горячего чая с ромом. Стас ловко опутал ему ему руки и ноги, хотя Невару явно было не до побега. Он не сопротивлялся совсем и только монотонно бормотал «что это было, боже мой, что это было.» Синий аккуратно запер сарай (сарай был пустой, но с большим навесным замком снаружи.)

— Он не поедет крышей там? — спросил Вин, и начал было пояснять, но Стас уже качал головой.

— Оправится, поверь мне. Внутри кольца ему было бы оказаться хуже.

Вина немного передёрнуло. Да, внутри было страшно вспомнить, но снаружи оно выглядело тоже жутко.

Синий уже открывал на больших экранах фотографии. Вылетев из дома на крик Вина, он сразу понял, что добежать до смыкания кольца не выйдет. Разве что этот, олимпийский африканец бы смог. Да и что толку? Поэтому он упал на землю и защёлкал фотоаппаратом. Кольцо сомкнулось меньше, чем за минуту; он успел сделать около ста пятидесяти снимков. Их можно было смотреть, как короткий клип, закрывать кольцо снова и снова. Так Синий прокрутил его несколько раз подряд, потом вывел несколько фотографий на экраны по отдельности.

— Cette chose-là me fait frissonner, sur mon honneur, —пробормотал Стас, отступая назад, наклонив голову вбок.

Тугая подкова ветра на снимках выглядела, как зрительная помеха, синяя смазанная дуга. Она не касалась травы; но из травы к ней тянулись вверх искрящиеся сапфировые нити, которых становилось всё больше с каждым кадром. Они обвивали ветряной жгут вьюнком, ползли внутрь, к связанным людям. Дуга становилась всё ярче, пока наконец не сомкнулась в ослепительно- сапфировое кольцо.

Последним кадром в серии было пустое поле в рассветных лучах, Невар на коленях, спиной, и Стас с Вином у поля, вполоборота.

— Часто здесь они. На рассвете. — Синий не имел в виду людей.

Вин нахмурился.

— Погоди-ка. Ты же говорил, что, ну, русалки всякие появляются — проявляются — только на распечатанных фотографиях, а на экране никого из них не видно. А почему это… эту штуку видно?

Синий взял фотографию с лотка принтера, посмотрел на неё, передал её Вину. Это был кадр из середины серии, где кольцо было ещё подковой. На экране было отчётливо видно один из её концов, с ядовито-изумрудной окантовкой, и фигурки людей в центре. Кто-то безуспешно пытался встать на ноги.

На бумажной фотографии были только люди, немного нечёткие и блёклые, то ли от освещения (Вин мало знал о процессе) то ли от того, что они уже были немного не здесь. Синий молча протянул ещё одну фотографию. Людей на ней не было, кроме Стаса, упавшего на правое колено. На экране Стас стоял на одном колене перед чудовищной полосой цвета газового пламени. Других людей в кадре не было.

— Первый раз, — сказал Синий, переводя взгляд с распечатки и обратно. Он поигрался с настройками — экран посерел, потом превратился в леденцовый калейдоскоп; зажужжал принтер. Цвета на распечатанных фотографиях изменились, содержание — нет. На распечатках кольцо по-прежнему не проявлялось.

— И что это значит? — спросил Вин в пространство. Синий не ответил.

Стас потёр переносицу.

— Помнишь, когда мы с тобой в такое кольцо попали, мне почудилось в последнюю секунду, что происходит что-то ещё?

— Ну да. Синий, мы тебе рассказывали. Над нами как будто что-то пронеслось, и там были даже слова слышны. — Вин силился вспомнить.

— Хозяин там с кем-то идёт напролом, какая-то птица до утра не воротится…

— Вертеница, — отсутствующе сказал Стас. — Птица-вертеница. Знаете ли, возможно, что это явление не отображается так же, как русалки, потому, что оно иного разряда. У него иные свойства. Леший — наш, Ключевского леса — спросил меня вчера, не наших ли это рук дело. Что, если он прав? И, может быть, мы с тобой, друг мой, не подверглись той же участи, что и эти незадачливые драчуны, лишь оттого, что у леших были в ту ночь игрища, леший гон. Может, они прорвали кольцо и не дали ему сомкнуться и нас унести, хотя некоторые из них сами в нём пропали.

Леший спросил меня вчера, сказал сам себе Вин. В какой-то момент это стало обычной фразой в моём лексиконе. И «леший» не кличка приятеля и не смешная фамилия. Я спросил у лешего, где моя любимая. Это повернуло его мысли в другое русло. Он немного покраснел, покосился на задумавшегося Стаса, взял планшет, быстро отправил сообщение и выключил экран.

— Смотри, а почему тогда лешие не знают, что это такое, если они туда попали? И куда они попадут оттуда? Что с ними станет потом? — спросил он, подумав.

Стас покачал головой.

— Я не знаю, Вин. Это всё догадки, не более того.

Синий пошевелил пальцами, проскочил на несколько кадров вперёд. Петля почти сомкнулась — тёмная фигурка Стаса падает на колено, руками закрывает глаза.

— Вы сюда так? В кольце? — спросил Синий бесцветным голосом. — Один?

— Вероятно. Я находился внутри, не могу знать, так ли это выглядело со стороны.

Синий встал. Ему некуда было деться в маленькой комнате, и он просто резко отвернулся к стене, прижался к ней лбом. Вин вопросительно взглянул на Стаса, который покачал головой.