Стас не вспомнил, что «наверное» здесь означает «может быть», а не «наверняка», но если бы и вспомнил, это ни на что бы не повлияло. Крещёный или нет, Вин был человеком. Он обрызгал Вина святой водой, тихо проговаривая все слова; латыни Вин не знал, но Стасу показалось, что тени, которые пролегли по вискам и под глазами, были не такие тёмные, когда он закончил. Как и Синий, он безропотно глотнул из фиала, что Стас носил у сердца. Стас понятия не имел, защитит ли это прямо так, вслепую, но времени на катехизацию не было. Да и сам он когда в последний раз — впрочем, пустое. Нету времени сожалеть.
— Нафиг план Б. План Ц есть? — спросил Вин.
— Нападаем, не сдаёмся, — предложил Стас.
— Отличный план, — сказал Вин. Стас обнял его за плечи. Они постояли так минуту; потом Вин похлопал машину по тёплой железной морде на прощание и запер её.
Стас протянул ему пару копий. Почему-то теперь они нисколько не напоминали «декоративные элементы ограды». Стас был спокоен, только глаза горели незнакомым светом. Ранее Вин боялся перед ним опозориться в случае серьёзной драки; но сейчас он обнаружил, что хотя сердце и бьётся быстрее, это не от страха. Железное копьё лежало в ладони, будто он нашёл что-то, чего ему всю жизнь не хватало.
* * *
Ворота Галереи — обычные железные ворота садовой ограды, тоже в копьях, немного длиннее тех, что у них в руках — были открыты. Дрожь чёрных кустов на серой траве; подрагивающие на ветру тёмные яблони без единого плода. Ни души. Бабушкин оберег не холодел — нету нечисти рядом, хотя люди, конечно, могли поджидать в чёрных тенях. Но никто не выскочил на них с Вином из-за колонн, не вылетел из-за куста. Чернели квадраты закрытых ставень. Единственная тоненькая полоска света лежала между приоткрытыми входными дверями.
Вин высвободил второе копьё. Стас кивнул. Их видно из окон, если кто-то их поджидает. Но какая разница — они заходят в западню с открытыми глазами. Он переложил трость в правую руку, копьё в левую.
Ветер взвыл, толкнул их. Над крышей здания горела синяя зарница, будто в небе высоко идёт сухая гроза. Но они оба знали, что гроза не на небе.
Плечом к плечу они прошли по чёрной тропе и вошли в первые двери.
Двери захлопнулись.
Свет пропал.
* * *
В фойе повсюду горели толстые витые свечи. Их расставили по полкам и столикам и зажгли совсем недавно, судя по маленьким горячим озерцам вокруг фитилей. В бронзовом плюще, что обвивал колонны, пританцовывали огоньки свеч поменьше. В мерцающем свете было нетрудно было поверить, что чешуйчатые стебли и вправду змеятся вверх-вниз.
Было жарко, и пахло воском и ещё чем-то немного знакомым, но непонятным здесь, как если бы от чая пахло кофе или от бензина сбежавшим молоком. Вин покосился на Стаса. Тот медленно, нахмурившись, вдохнул, покачал головой.
На полу вдоль стен стояли самые большие свечи, чуть ли не по колено. Они освещали альков, где Стас в своё первое посещение Галереи не пил чай. В этот раз портьеры не были задёрнуты, а перевязаны по обе стороны двери того же цвета, что и стены. Золотисто-соломенные стены теперь напоминали цвет пожелтевшей кости. Другого освещения не было. Зеленоватые отсветы дрожали на желтоватых стенах.
— Это не отрава какая-то, как ты думаешь? — спросил Вин негромко, поглядывая на свечи.
— Не знаю, — тихо ответил Стас. — Но зачем?
— Незачем, мальчики, незачем, — ответил им женский голос.
Дверь отворилась, естественно, бесшумно. Почему бы и нет, подумал Вин. Есть тайный клуб, есть тайный лаз. Гнев в нём растворился по всему телу, бил его сердцем, шёл по крови, поэтому он его не чувствовал. Ему казалось, что он спокоен.
В зеленоватом просвете виднелась хрупкая фигурка невысокой девушки в длинном лёгком платье.
— Проходите же, умнички, я вас заждалась, — она развела руки в стороны, приветственно. — Скучно одной. Тут никакой западни, смелее давайте.
Тут, подумал Стас. Вин шагнул вперёд, но Стас его опередил. Если она всё же солгала —
Он первым прошёл сквозь вторую дверь. Вин зашёл за ним, бросил взгляд назад, но в фойе было пусто.