— Да, надо бюджет ещё пересчитать, ну, расходы. И немного с интернетом кое-что переделать — это я сам могу, если вы не против, надо только с вашим провайдером разобраться.

Стас без интереса кивнул, быстро нанизывая мясо на шампуры левой рукой.

— За работой моей завтра приедут, — сказал он, бросая изнемогающему Цитрамону ещё кусочек. — Хорошие люди, хоть и деловые. Я вас представлю. Они, вероятно, знают, где раздобыть технику, если чего-то недостаёт.

— Ага, — Вин не стал делать очевидное замечание о поиске информации. — А кем вы работаете?

— Рисую. И черчу. Под заказ.

Вин уже видел доски с ватманом и стопки разной бумаги, придавленные камушками, на столе в гостиной, с карандашами, кистями и бутылочками чернил, но он думал, что это такое хобби. Стас добавил, не отрываясь от стола:

— Да, и Александру Павловну стоит предварить, чтобы ещё яиц нам приносили. И молока побольше.

Он посыпал мясо солью, брызнул над ним быстрым сложным движением из маленькой тёмной бутылочки, будто вычерчивая изощрённую фигуру, и стал раскладывать шампуры над углями.

— А вы сами тут давно? — спросил Вин. Как и Цитрамон, он теперь не сводил взгляда с мяса.

— Некоторое время, — сказал Стас вежливо, но как-то так, что расспрашивать его расхотелось.

_{* * *}

Тётю Шуру решение Вина не удивило. Она в Ключах родилась, и любила их крепко, по-родовому. Когда Вин зашёл к ней домой за свежими яйцами, она показала ему кованый зелёный сундук, которому было уже больше ста лет. Внутри он был оклеен картинками из газет и журналов времён Первой мировой войны, с кучей твёрдых знаков и латинских i в подписях. Дно у него было двойное, и её прабабушка там прятала в двадцатые годы иконы и молитвенник, которые теперь украшали у тёти Шуры красный угол. На вопросы Вина она отвечала охотно, но так подробно, таким потоком имён и дат, что он не успевал за всем уследить.

— Я помогать стала приходить, ещё Алексан-Васильна была жива — фотографии-то их у Стаса стоят, видел? — как они сюда переехали из города, тому уж пятнадцать лет, наверное. Время летит, батюшки…

— А Стас их родственник? Он тоже с ними приехал? — спросил Вин.

— Нет, он-то к нам переехал… года два будет, пожалуй. У них детей-то не было с Николай-Евгеньичем, но родня-то уж какая-то была. Стас на них вышел, или они его нашли — вроде её это родственники были, Алексан-Васильны, ну он к старикам и переехал. Он тогда болел, в городе, — по её тону было ясно, что город за тем и существует, чтобы в нём болеть.

— А вот у нас поправился, — сказала она с гордостью, наливая Вину ещё чая. — И ты поправишься, Веничка, бери-ка пирожок, бери! Ешь-ешь, не стесняйся, а то совсем пока плохой.

Плохой по-деревенски означало худой, это Вин уже выучил и не обиделся. Веней тётя Шура его окрестила, не расслышав или переделав его прозвище, которым он машинально представился. Он не стал её поправлять; в принципе, ему было всё равно — к тому же в универе один из преподов упорно называл и его, и всех студентов потока, Шурой, так что в этом присутствовала даже некоторая гармоническая завершенность.

Жуя пирожок и слушая тётю Шуру, он раздумывал о том, что Стас на вид был здоров, и силы ему было не занимать. Правда, болей он головой, Тарас Петрович, наверное, как-то бы намекнул, да и в деревне бы знали. Вон пожалуйста, сегодня Вин в первый раз вышел за ворота, а всем уже было каким-то образом известно, что он студент, из Питера, технарь, и милые бабушки, которых он видел в первый раз, зазывали его пить чаёк с вареньем и пирожками и настраивать подаренные внуками телефоны. Они тоже звали его Веней.

Про студента даже пока почти правда, подумал Вин. Комиссия по отчислениям, наверное, встречается по окончанию сессии у всех факультетов, а не только его (уже почти) бывшего. Академического отпуска, естественно, у Вина быть не могло — он перестал ходить на занятия ещё в апреле, а к началу экзаменов он уже давно вышел на дорогу, просто однажды утром из общаги, не оглядываясь.

Надо, кстати, написать Ермакову, а то так, наверное, и лежит всё его барахло в коробке в ермаковском гараже…

— Александра Павловна, — начал он. Тётя Шура махнула рукой.

— Да ты меня тётей Шурой зови, ты что!

— Тётя Шура, а как я здесь оказался?

— А тебе Стасик не рассказывал?

— Да он как-то… — Вин не знал, как подобрать слова. Он пробовал Стаса расспрашивать, но почему-то у него не получалось. Или как-то так получалось, что Стас вроде и ответил, но Вин всё равно ничего нового не узнал, и непонятно, что переспрашивать.